«Я думал, что ослеп».
Жесткое задержание брата Дарьи Домрачевой попало на видео
— Вчера я ехал на велосипеде по велодорожке по набережной в районе Зыбицкой к маме. Доехав до моста, я увидел, как на меня с криками бегут люди в оливковой форме. Я испугался, повернул в другую сторону, но оттуда, из-за угла здания, выбежала другая толпа силовиков, уже в черном.
Они просто повалили меня с велосипеда и, ничего не объясняя, начали бить. У меня посыпались искры из глаз, текла по голове кровь. Я испугался за свой велосипед — он у меня уже 10 лет и очень мне дорог, я пытался вырваться, чтобы уберечь его.
Но меня закинули в микроавтобус. Там мне угрожали, тыкали дубинкой. От ударов и крови на лице я ничего не видел. В какой-то момент я думал, что ослеп, и просил вызвать скорую. Однако мне говорили, что вызывать ее не будут, доктор будет в РУВД. Кроме того, мне пережали руки наручниками, они онемели, но на мои просьбы ослабить силовики лишь смеялись и оскорбляли меня. Они рылись в моих личных вещах, кошельке, но никакой символики там не было.
Спустя какое-то время меня перекинули в другую машину и еще около часа возили по городу, но дали бинт, чтобы остановить кровь.
В РУВД меня привезли с группой других задержанных. На мне не было обуви, она потерялась при задержании. Там из документов переписали мои данные, сфотографировали меня, показания никто не брал.
Спустя какое-то время приехала скорая. В этот же момент мне принесли готовый протокол со всеми показаниями сотрудников, но прочитать не дали, обосновав тем, что там личные данные силовиков.
В протоколе было указано, что я участвовал в несанкционированном массовом мероприятии. Я себя очень плохо чувствовал, сильно болела голова, поэтому я не стал сопротивляться и подписал его. Суд должен быть в суде Фрунзенского района Минска, дату я не знаю.
Скорая забрала меня в 3-ю больницу, там после нескольких часов сидения в общей очереди меня положили в палату. С утра я подписал отказ от госпитализации и уехал домой.
— Вы говорили силовикам о том, кто вы? Кто ваша сестра?
— Нет.
— А что с велосипедом?
— Я просил жену поискать его там, где меня задержали, но его уже не было. Я переживаю за его судьбу (Велосипед уже нашли. — Прим.TUT.BY).
— С Дашей уже говорили?
— Пока нет, но она знает о случившемся, она разговаривала с мамой.
Позже Никита поделился с нами фотографиями — вот как он выглядит на следующий день после задержания.
Источник
- - - Добавлено - - -
Неловкость первого признания: Лукашенко и оппозиция
Конечно, круглый стол в тюрьме выглядит какой-то комедией про латиноамериканскую диктатуру. Но не нужно спешить. Важное в противостоянии режима и оппозиции начинается тогда, когда вдруг происходят вещи, казавшиеся не представимыми совсем недавно, странные и неформатные. И этот момент очень важно зафиксировать.
Диалог режима и оппозиции всегда начинается с пародии на диалог и откровенного надувательства. (Я сразу прошу всех диванных героев, возмущенных, что оппозиция в Минске еще не взяла все СИЗО и президентский дворец, оставаться на диванах. Я исхожу из того, что люди на улицах Минска лучше понимают, на что у них есть силы, а на что нет.) Диалог всегда начинается с пародии и надувательства, потому что режим не готов признать реальное соотношение сил. Он опаздывает. В этом сценарии — вступление режима в диалог, — как правило, много ходов и поворотов. Режим совершает мнимую уступку и тут же пытается нанести удар. Это нормально.
Важно понимать, что самое главное — произошло. Явление Лукашенко в СИЗО — это немыслимый, громадный успех белорусского протеста. От «кто это такие, я сейчас их под асфальт закатаю, какие переговоры!» — режим перешел к первой стадии признания реальности. Это как в ромэнтик аффэр: переход от «кто ты вообще такой?» к «ну, и о чем ты хочешь поговорить?»
Явление Лукашенко в СИЗО — это признание, что протест является главной политической силой в Беларуси, с которой Лукашенко не может справиться. И это фундаментальное политическое событие, все остально — дикий антураж этого события — это мелочи. Каков человек, таков и антураж.
Две важных детали на будущее. Отсутствие за столом Колесниковой. Какие бы там ни были объяснения, ясно одно. На сегодняшний день политический капитал Колесниковой (как мне кажется) превышает капитал всех остальных, сидевших за столом, и соразмерим с капиталом Лукашенко. Все бы только и смотрели на ее мгновенное появление на экране: похудела? как выглядит? Поэтому ее и не могло там быть.
И второе. Лукашенко сказал главную фразу, придуманную спичрайтерами и советниками: «Конституции не пишутся на улицах». Он, видимо, намекал, что они пишутся в тюрьме. Но нет. Мы, наблюдающие это со стороны, конечно, понимаем в драматургии самой этой дикой сцены «круглого стола в СИЗО», что — да, конечно, конституции пишутся на улицах! Разумеется, их конкретный текст прописывают юристы в своих кабинетах, но главное, что в них будет написано, — это пишется на улицах, ТОЛЬКО НА УЛИЦАХ.
Кирилл Рогов
политический обозреватель
Ответить с цитированием
Сообщение от stardok
